Свернув свиток, засунул его обратно в тубус, затем закрыл крышкой и отложил в сторону — было любопытно посмотреть, какие знания содержит моя книга. Деревянная коробка легко открылась, и внутри оказался чёрный фолиант с серебряными уголками. Лицевая сторона была пуста, а на переплете имелось серебряное тиснение, но на корешке не было ни текста, ни рун. Осторожно открыв книгу на первой странице, обнаружил список алхимических книг, а также книги по вырезанию рун, атакующим заклинаниям и магии укрощения. Заинтересовавшись, перешёл к следующей странице и увидел, что она пуста. Нахмурившись, в замешательстве прикоснулся пальцем к одной из перечисленных книг по алхимии.

По книге разлилось слабое тепло, а затем начали проявляться чернила, заполняющие страницы. Вскоре передо мной предстал рукописный отчет мага, потратившего десятилетия на освоение алхимической практики очищения тела для максимального усиления потока маны.

— Итак, нужно просто прикоснуться к названию книги, которую хочу прочитать, и страницы воссоздадут её? Вау, да, это невероятно полезно. Похоже, это довольно продвинутая магия…

Я бегло изучил первое попавшееся зелье и тут же побледнел, увидев по меньшей мере шесть ошибок, при допущении которых зелье превращалось в смертельное варево.

— Очень продвинуто…

Я закрыл книгу, не успев слишком увлечься, а затем осторожно отстранил руки Фиби от своей груди. Дракон сонно заворчала, но всё же позволила мне встать.

— Прежде чем погружаться в учёбу, нам нужно разработать план. Меня не устраивает просто скрываться здесь до конца своих дней, пока не стану достаточно могущественным, чтобы победить Директора. Что, по-вашему, мы должны предпринять?

Анна и Алиса обменялись взглядами, и было забавно заметить, что моя возлюбленная-полуфея выглядела страдающей, когда закрывала свой фолиант. Она выпрямилась и поправила очки. — В письме мне рекомендовали сменить сферу деятельности с прорицания на внушение на расстоянии. Это область заклинаний, которая предполагает доминирование над разумом других существ на расстоянии, подобно укрощению зверей, только целью будут являться разумные виды. По мнению Антонины, можно создать проблемы в имперском лагере, временно контролируя разум солдат, пока они спят, и совершать диверсионные акты.

Я медленно кивнул, определённо понимая, что это полезный навык. Когда взглянул на Анну, она смущённо улыбнулась: — Боюсь, как боевой специалист, я не обладаю такой же способностью создавать хаос на расстоянии. Большинство моих книг посвящено созданию заслонов, щитов и заклинаний местности. Антонина предложила мне поработать над освоением магии, необходимой для того, чтобы обезопасить наш лагерь от наблюдения. Там есть более продвинутые версии заклинаний, которыми я уже владею, так что теперь можно основательно поработать над созданием защиты. Однако пока мы не начнем сражаться с врагами, большая часть моей силы бесполезна.

Я покачал головой: — Не бесполезна. Помните, мы в дикой местности. Я могу следить за хищниками, но рано или поздно в лагерь забредёт нечто враждебное, с чем нам придётся столкнуться.

Анна улыбнулась, явно довольная тем, что оценил её навыки. Но тут выражение её лица резко изменилось — эльфийка в шоке уставилась мне куда-то за спину. Алиса смотрела в том же направлении, приоткрыв рот и выпучив глаза. Я резко развернулся в сторону входа. В дверном проёме стояла огромная фигура, ростом выше меня самого. Женщина положила руку на бедро и смотрела на меня с властным выражением на лице, которое говорило о том, что она полностью контролирует ситуацию.

— А что насчет меня? Какие у вас планы? — спросила она.

Глава 12

От удивления у меня отвалилась челюсть. У женщины, стоявшей при входе в убежище, по руке стекала струйка крови, она слегка наклонилась в одну сторону, так как опиралась на левую ногу. Лицо было сильно рассечено: глубокая рваная рана пересекала его наискось, заканчиваясь в закрытом правом глазу, но ощущение силы, исходящее от неё, ничуть не изменилось.

Анна с Алисой дёрнулись было с места, но я вскинул руку, чтобы не дать им сделать ничего, что могло бы спровоцировать дракона.

— Как, чёрт возьми, Имри нашла нас⁈ Я глубоко вздохнул и выпрямился во весь рост. Это был бессмысленный жест — в данный момент её рост составлял два с половиной метра, и она могла при желании стать ещё выше.

— Ты пришла, чтобы выжечь всю плоть из моего тела по сантиметру и заставить меня кричать от боли, как обещала? — спросил я. Выражение лица Имри не изменилось, она покачала головой и указала в сторону, мимо меня.

— Если честно, я пришла навестить свою дочь. Маледикт не так часто разрешает мне видеться с ней. Просто не мешай мне, — ответила дракон. Я в полном замешательстве уставился на неё, проследил за тем, куда она указывает — прямо на Фиби, а затем снова посмотрел на бледную женщину.

— Подожди, что⁈

Хотя, конечно, это вообще не моё дело и не следует лезть в личные дела драконов, но дело касалось Фиби, которую я любил и поэтому не собирался останавливать себя. — Что⁈ Значит, она твоя дочь? Она дочь Маледикт!

Я растерянно переводил взгляд с Фиби на Имри и обратно. Биология объясняет всё довольно просто: одна мама, один отец. А у драконов что, по-другому? Какая здесь во всём путаница, чёрт!

На обычно бесстрастном лице Фиби появилось выражение глубокого дискомфорта. Её плечи ссутулились, она искоса взглянула на Имри, а затем подняла одну руку, слегка взмахнув ею. — Мама, — пробормотала она.

Одно это простое слово, казалось, затронуло что-то в глубине души Имри, и её выражение лица смягчилось. Она прошла мимо, словно меня здесь и не было, и заключила Фиби в крепкие страстные объятия. Маленький дракончик издала писк, когда Имри прижала её к себе и стала покрывать её голову поцелуями. Я посмотрел на Анну, потом на Алису. Они застыли, словно статуи, во все глаза глядя на драконов, и ждали.

Наконец Фиби не выдержала таких активных материнских ласк, и ей удалось ударить Имри коленом в живот достаточно сильно, чтобы крупный дракон захрипел и отпустил её. К счастью для моего рассудка, женщина наконец обратила на нас внимание. Положив руку на бедро, она уставилась на всех с таким видом, словно это мы были сумасшедшими.

— Драконы — очень редкий вид даже здесь. С Маледикт мы знакомы очень давно, это долгая история, и вам не обязательно её знать. Ни одна из нас за тысячелетие не сумела найти достаточно сильного и достойного партнёра, и сто лет назад мы провели простой ритуал, который позволил мне временно сменить пол. Маледикт отложила кладку, а я оплодотворил её. Мы договорились, что будем совместно воспитывать наших детей, но Маледикт ушла, отдав яйца драконам других, меньших видов, для высиживания и воспитания. Когда я узнала, что нашу дочь связал укротитель зверей, я была… сильно расстроена.

Я сглотнул, посмотрел на Фиби и открыл рот, собираясь заговорить, но дракон перебила меня.

— Приход Фиби в имперский лагерь показал мне, что она связала себя узами не потому, что была молода и наивна — ты ей действительно небезразличен. Нам с Маледикт ещё предстоит… серьёзный разговор, но мне теперь придётся пересмотреть своё отношение к Империи. Я всё ещё не в восторге от того, что моя дочь привязана душой к Повелителю Демонов, но, возможно, ты не совсем выродок.

Хуже всего было то, что невозможно было понять, шутит она или говорит всерьёз. От дракона исходила такая же сильная аура, как от Директора или Маледикт, хотя, казалось, она совершенно не транслировала эмоциональную энергию. Директор тоже не излучал эмоций, но от него веяло целеустремленностью, грозящей подчинить реальность своей воле. Маледикт окружала аура страсти и силы настоящего хищника. Но Имри… Имри — это ледяное, мощное присутствие, которое кажется… роковым. Сила, которую не остановить.

— Никогда не считал и не считаю себя дегенератом ни в каком виде и ни при каких обстоятельствах, — сказал я. Да, конечно следует осторожно обращаться с таким могущественным драконом, но уже порядком надоело, что на меня наезжают. — Я не просил о реинкарнации на Тариле, не просил быть Повелителем Демонов и не просил перерождаться в вид, о котором ничего не знаю. С тех пор как прибыл сюда, мне пришлось многое вытерпеть: пренебрежение, неприязнь, злость, зависть… Я не собираюсь и дальше позволять кому бы то ни было бросать мне в лицо обвинения в том, чего нет. Если тебе есть что сказать, говори.